Шамиль Газизов: До олигарха мне как до луны

«У меня вредная работа, но я от нее балдею»

Турция. 19 января. Один из отелей. Шамиль Газизов задерживается — не опаздывает — примерно на полчаса. Завидев, улыбается через стекло кафе. Признается, с небольшой испариной на лбу, что увлекся сауной и слегка потерял счет времени. Но сразу соглашается на интервью без футбольных вопросов (за редким исключением).

— В 2023 году по статистике средняя продолжительность жизни мужчин в России составила 66 лет. Например, у меня отец дожил до 57-ми, хотя ничем и никогда не злоупотреблял. Вам 56. Это много или мало? — первый вопрос Газизову.
— Сейчас мне кажется, что мало. Раньше, когда мне было 20, думал, что человек в 56 — это старикан страшный. Я в этом возрасте, и мне кажется, что все только начинаю, что все еще впереди.

Слышал такую притчу: мы все садимся в поезд и едем-едем-едем, за это время к нам в купе подсаживаются разные люди — кого-то ты потом вспоминаешь, кого-то нет, но самое главное, что ты не знаешь, на какой остановке выйдешь, какая — последняя.

— Учитывая эту статистику, как относитесь к тому, что пенсионный возраст в России составляет 65 лет?
— Для меня нормально, но для людей, которые трудятся на тяжелых работах, это очень сложно. Многие знакомые моего возраста и чуть-чуть постарше устали. У меня же такой тяжелой в физическом плане работы нет. Она вредная — стресса много, но я от нее балдею, потому что нахожусь среди молодых людей. Гаджи Муслимовичу (Гаджиеву, президенту махачкалинского «Динамо») в этом году исполняется 80, есть с кого брать пример. И очень хороший пример. Он говорит, что свою работу никогда не поменял бы ни на что. И тоже отмечает, что главное — быть среди молодежи.

— Как ощущаете себя в 56 и довольны ли тем, куда в этом возрасте пришли?
— Ощущаю себя хорошо, мне кажется, что, если Всевышний позволит, можно много чего еще сделать — новые проекты, возможно, не всегда связанные с футболом. В 2003 году я даже не занимался футболом еще. А сейчас я менеджер и знаю о футболе процентов 7, и это много. По проценту за каждые 2 года пребывания в индустрии — хороший задел. Может так произойти, что возникнут новые проекты, я с удовольствием их приму.

— У вас есть вредные привычки?
— Есть, я с ними борюсь. Долго курил, но эту вредную привычку легко победил.

Не стану скрывать, бывает, мне интересно с друзьями бутылочку вина распить, поболтать. Но никогда не напиваюсь. Считаю, что это все равно грех. Без этого можно жить – и жить лучше.

— Как так легко смогли отказаться от курения?
— Мне это начало мешать. Задыхался — поднимусь куда-то и чувствую: что-то не то. Пришел страх того, что я не смогу делать то, что делал раньше. И все — в один день, не проблема. Видимо, мой организм осознал: достаточно. Я не так долго курил — с 89-го по 2000-й. В 2005-м месяца на два снова закурил и снова бросил.

Шамиль Газизов

«Раньше боялся летать. Но это можно побороть»

— Сказали про страх, который вас настиг. А случались когда-нибудь панические атаки?
— Раньше были, где-то ближе к 30-ти. Наверное, что-то происходило с моим организмом, видимо, что-то гормональное. Но все прошло. Больше того, когда вернулся из армии, около 3-4 лет боялся летать. Вообще. Какой-то страх появился, не знаю, откуда. Летал, но со страхом. К чему это говорю — с ситуацией можно бороться, надо только захотеть.

— Что подразумеваете под паническими атаками, которые испытывали? Просто ни с того ни с сего становится страшно, холодеют руки и не можете двигаться?
— Ты сидишь, тебе ничего не мешает и затем — раз, и ты будто не в своем теле. Это не страх, не паническая атака, а какие-то гормональные всплески, мне кажется. Но ты ощущаешь себя нехорошо, не понимаешь, что происходит, и от этого испытываешь страх, который тебя сковывает. В эти моменты надо что-то делать. Я начинал бегать, приседать и через какое-то время все уходило. А если ничего не будешь делать, мне кажется, это может не очень хорошо закончиться. А потом уже, когда все прекратилось, я читал, что с этим борются с помощью дыхательных упражнений.

— 4 секунды на вдох и 8 на выдох в течение 5-10 минут?
— На себе я это не испытал, потому что уже лет 20-30 таких вещей нет. Но мне кажется, большинство людей с этим сталкивается во время возрастного перехода из молодого человека в уже зрелого, где-то около 30, — кто-то раньше, кто-то позже. Но лучше обратиться к врачам за более точной информацией.

— Что сейчас испытываете, садясь в самолет?
— Во-о-бще ничего. Ноль. Когда турбулентность, самолет потряхивает, какое-то ощущение есть, но это не страх. Нормальные человеческие моменты, когда понимаешь, что не в своей тарелке. Вообще, говорят, что летать боятся те, кто очень многое любит контролировать. Все это психология.

«Я общителен – стараюсь быть простым»

— Чем гордитесь в жизни?
— Пока ничем не горжусь. Пока рано, пока очень мало сделано. Это на самом деле так. Что-то завершено, но мне кажется, можно было лучше. Хотя появись у меня другой шанс, все то же самое было бы наверняка.

— Считаете себя счастливым человеком? И что приносит ощущение счастья?
— Считаю себя нормальным человеком. Счастливый из-за того, что Всевышний мне жизнь подарил. Я могу сказать, о чем очень-очень жалею — естественно, о смерти своего сына. Это факт. Надо с верой жить. Не скажу, что я глубоко верующий, потому что у меня грехи есть, но с верой все-таки проще жить.

— В чем, на ваш взгляд, вообще смысл жизни? В словах и терминах «яратам», «мэхэббэт» («я люблю», «любовь» на татарском, — Прим. Ред.)?
— Яратам, мэхэббэт… Мне кажется, об этом лучше спросить моего папу, ему завтра 85 лет. Или Гаджи Муслимовича — ему почти 80.

— У них свои ответы. Но в чем смысл именно для вас?
— Не знаю. Пока живешь, двигаешься. Сам понять не могу, для чего. Любовь — чувство большое, всеобъемлющее, но мне кажется, что мужчина должен себя не только в семье показать. Смысл жизни… Двигаться дальше, давай так, а дальше посмотрим.

— Как часто оглядываетесь назад, копаетесь в себе, задумываетесь над тем, что правильно, а что нет? Или вам это вообще не свойственно и живете сегодняшним днем?
— Я обычно стараюсь назад не смотреть. Раньше это, может, и было, но уже давно такого нет. Можно анализ сделать, но без сожалений, каких-то глубоких переживаний. В чем смысл? Прошлое уже прошло, что о нем думать, настоящим мы живем, а будущее придет все равно, поэтому переживать за него не стоит.

— Для руководителя футбольного клуба вы довольно открыты, общительны. Это черта характера или намеренно выбранная тактика, чтобы нравиться людям?
— Мне скрывать вообще нечего. Поэтому я и открыт к общению. Плюс это одна из вариаций попытки быть простым.

— Случалось, что думали — хватит, надо снизить градус активности, медийности? Или вам важно быть на виду и делаете это сознательно?
— Это не выбранная тактика. Просто если ко мне обращаются, я пытаюсь ответить. Потому что с уважением отношусь к людям, которые занимаются своей профессией. Если я буду бякой — это тоже вариант. Но это не очень хорошо. Вот так смотрю, занимался бы я журналистикой, кто-то не отвечал бы — мне кажется, это неправильно, хотя не осуждаю. Например, Гаджи Муслимович тоже абсолютно открытый человек. Мы в этом плане похожи, и мне это очень сильно импонирует. Смотрю на него и вижу, что на правильном пути, говорю себе: «Шамиль, все делаешь верно, двигайся дальше так же».

— Если никто из журналистов не позвонит вам месяц, станет без всего это скучно, будете чувствовать себя не в своей тарелке?
— Нормально буду чувствовать. Ничего страшного. Не позвонят, значит, не надо.

— Были неприятные эпизоды, когда слова перевирали, когда открытость выходила боком?
— Конечно. Если ты открытый, если говоришь, где-то могут интонации неправильно передать или что-то. Это было. И даже сейчас, если брать эту беседу, люди прочитают интервью, и кто-то может увидеть все в другой интерпретации. А что обижаться-то? Это же мнение других людей.

«В «Уфе» даже Семак запел»

— Как прошло ваше детство? Из обеспеченной ли вы семьи или наоборот? Хватало на хлеб или даже на икру?
— Икра кабачковая, ха. Я родился в Татарии, отец у меня нефтяник, мама — медицинский работник. Есть братишка младший. В 6 лет переехали в Октябрьский, в Башкирии уже жили, а с семи, когда пошел во второй класс, живу в Уфе.

Я из нормальной советской семьи. У нас была двухкомнатная квартира, жили мы от зарплаты до зарплаты, но по тем временам у нас было все необходимое. Благодарен родителям, они делали все для того, чтобы мы с братишкой Рамилем росли счастливыми и во многом не нуждались. Папа работал постоянно, мама тоже. Для меня было привычным, что они всегда на работе. Утром ушли — все. А папа еще был мастером по сложным работам, неделями мог не приезжать домой.

— Нефтяник тогда — это не то же самое, что нефтяник сейчас?
— Конечно. И он сам нефть не добывал, был специалистом по буровым работам. Они подготавливали скважину, а нефтяники уже потом добывали. Отец – очень мозговитый мужик. И работал до 70 лет.

— Что для вас значит Уфа?
— Родной город. Место, где вырос, где случились мои первые радости, переживания.

— Откуда эти строчки: «Уфа, мои родные и друзья там в вышине, летая, помнят обо мне. Давай поставим память на весы, заварим чай и остановим все часы»?
— Это Шевчук же? Конечно! Мы с ним встречались. В 2020-м они должны были давать концерт на «Нефтянике», готовили тур Питер – Москва – Уфа. Мы даже билеты начали продавать, но из-за пандемии отменилось. Юлианович к нам приходил, и я с ним познакомился поближе — до этого знал не так хорошо.

— И какой он?
— Мужик классный. Открытый абсолютно. Гениальный поэт. Иначе не скажешь.

Шамиль Газизов (в центре)

— Помогали вам его песни пережить сложные дни?
— У меня любимая — «Не стреляй». «Не стреляй воробьев, не стреляй голубей». У него мощные песни. Когда ее слушаю, меня берет сильнее, чем все остальное. Хотя с Богданычем (Сергеем Семаком) и ребятами в «Уфе» вместе пели «Белая река» — Шевчук нам разрешил. Эта песня была не то что гимном, но нашей визитной карточкой. Даже Богданыч запел – и хорошо!

— Он тоже Шевчука любит?
— Наверное, полюбил после этого, ха! Но петь ему понравилось, даже иностранцы выступили. Классно. Поэтому что о Шевчуке сказать? Его творчество, его жизненный путь – он всем все не доказал, а показал.

«В молодости танцевал брейк. Сейчас не стану»

— Судя по документалкам про ДДТ, в Уфе в 80^-х был мощный бунтарский дух. Вы в юности были бунтарем?
— Был неформалом, одевался чуть неформально. Клетчатые штаны, носил асимметрию, французский выщип. Были модные течения, брейк танцевал. Это все нормально.

— Стоп. Вы танцевали брейк?
— И верхний, и нижний. Ну а чего? Был спортсменом, но у нас многие пятиборцы танцевали, это считалось модным. Мы перемещались по всей стране, гостили в городах, где зарождалась мода, — Питер, Таллин. Ты приходил на дискотеку и танцевал. Привозишь модную тенденцию и тоже становишься модным.

— Сейчас уже брейк не станцуете?
— Сейчас вряд ли. Мне и не хочется, честно говоря.

— Происходило ли тогда в Уфе что-то вроде того, что творилось в Казани и показано в сериале «Слово пацана»?
— В Казани было пожестче, да. Все что там показано — правда. В Уфе было чуть по-другому.

— Как?
— Парень не должен был давать себя в обиду. Ты можешь быть чуть слабее, но сдачи должен дать. Если ты чуть-чуть с духом, если у тебя есть какие-то возможности, то ты был обязан, даже если становилось не по себе. Раньше, по крайней мере, в Уфе говорили: «Давай один на один», – даже когда рядом много людей. Если сейчас все это рассказывать, то это как сказка.

— Часто дрались?
— Постоять за себя я всегда умел.

— Помните драку, в которой прилетело жестче всего? Лежали когда-нибудь после этого в больничке?
— Не в больничке, но отлеживался, да.

— Кстати, как вам сериал «Слово пацана»?
— Неплохой, на один раз. Второй раз вряд ли стану смотреть. Мне было интересно, что они сделают, как это все развернут. И думаю, будет продолжение.

— Сколько близких друзей, с кем росли, дожило до сегодня?
— Большинство дожило. Были разные истории, но не сказать, что процент ушедших большой. Перестройка же, передел головы. Что-то становится доступным, что-то менее доступным. Кто-то плохими вещами занимался, кто-то себя травил, кто-то упал где-то, кто-то утонул. Так оно и сейчас происходит.

«Пошел в армию на две недели. А остался на 22 месяца»

— Много споров про Советский союз. Кто-то называет его «совком» и ненавидит. Кто-то, наоборот, говорит, что так больше никогда не будет и это лучшее время. Вам там нравилось?
— Скажу одно: говорят, что там хорошо те, кто был молодым, у кого были силы, возможности. У меня хорошие воспоминания о Советском Союзе. Ты жил с мыслью, что родился в величайшей стране. Так это и было. И Вторая мировая не так давно закончилась, даже деды тогда были еще молодыми, в самом соку. И ты понимал, насколько ты сильный, и этот патриотизм был везде, это была мощь, конечно. Я застал хорошие времена. Не скажу, что было плохо в Советском Союзе. Кто ругает его – наверное, из-за какой-то цензуры, чего-то не хватало. Но я то время с трепетом вспоминаю.

— Где было больше уверенности в завтрашнем дне — в Советском Cоюзе или потом в России?
— В Советском Союзе жизнь была расписана в голове. Ты поступил куда-то, потом будешь работать, что-то делать, получать зарплату, дадут квартиру, на машину, может, накопишь или еще что-то там, если у тебя с головой все нормально. Был какой-то план. А в России возможностей в тысячу раз больше, но вероятность, что получится, мне кажется, меньше. Хотя и раньше люди деньги зарабатывали. Занимались кооперацией. Кто перепродавал, кто что. У кого имелись мозги и правильная жилка, все хорошо жили. Несмотря на то, что с этим боролись.

— Был ли у вас вариант откосить от армии и мысли об этом? Или тогда такое даже не рассматривалось?
— Конечно, варианты были. Я спокойно мог не служить. Во-о-бще. Не напрягаясь. Просто так ситуация сложилась. Шел 88-й год, я готовился к чемпионату Союза по пятиборью. И в этот момент какая-то такая ситуация произошла, что я подумал: «Дай на две недели в армию схожу, послужу». Пошел на две недели, а остался там на 22 месяца. И честно скажу — даже рад, что так вышло. В этот момент, когда оказался в армии, сам с собой – пришлось по-другому начинать жить. Я тогда обижался на все, но понимаю, что Всевышний сделал так, чтобы мне было лучше.

— Где служили?
— В Казахстане. «Есть на свете три дыры — Эмба, Кушка и Мары». Я в Эмбе служил. На точке 30 человек, офицеров нет, ничего нет. Такие воспоминания.

— Получается, с дедовщиной толком не столкнулись?
— Это мужской коллектив. Я понимаю, перегибы есть. Но если ты умеешь вести себя, если ты не тюфтя, а мужик, парень, ничего страшного не произойдет. Вот ничего. Понятно, есть, скажем так, уроды, балбесы, которые служили и имели внутренние свои проблемы. А в основном старослужащие — нормальные. Да, ты помоложе, но что делать: если у тебя есть внутренний стержень, все будет как надо.

— Приходилось с чем-то экстремальным сталкиваться?
— Нет. Кто служил со мной, знают, что я очень хорошо служил. Я там не легендой был, но все неплохо прошло.

«Развал СССР не был случайностью. Его развалили»

— Возвращаетесь из армии. 90-й год?
— Да.

— Образования толком нет?
— Незаконченное высшее. Поступаю тут же обратно в педагогический университет, на факультет физкультуры. Я в армии тренировался, думал, приду и всем докажу – стану чемпионом мира по пятиборью. У меня это в голове сидело, два года этим жил. Понятно, что бассейна нет, только стрельбы, но я держал себя в сумасшедшей форме.

— Загула после дембеля не было?
— Нет. Я пришел физически сильнее, чем до этого. Мне в армии делать было нечего, я по 5-10 часов тренировался.

Шамиль Газизов (справа)

— До развала Союза оставалось не так много месяцев. Чем занимали себя в это время?
— Учился и начал заниматься бизнесом. Меня начали привлекать ребята постарше — в том числе с которыми служил. У меня был близкий товарищ, и как я приехал, он сразу поддержал, предложил: «Поможешь мне». Я ему помогал.

— Чем он занимался?
— Охрана. Приезжали артисты, я работал в охране, меня привлекали.

— Первый путч, 91-й. Как это воспринималось?
— Как сказка. Чего там происходит, непонятно. Вот когда спрашивают, 90^-е не как в тумане, но как во сне. Что произошло? Мне кажется, никто так ничего и не понял.

— Дальше развал Союза, время, когда нынешние олигархи начинали ими становиться за счет этой самой жилки: перепродавали, покупали, находили ходы. В какую сторону двигались вы?
— Бизнес шел потихонечку.

— Какой был первый бизнес?
— Сахаром занимался, нефтью — перепродажей.

— Нефтью?
— У нас же заводы есть в Башкирии. Поэтому там ленивый ничем не занимался. Где-то что-то купил, где-то что-то продал. Сейчас даже плохо вспоминается это все. Если с кем-то из друзей встретишься, напомнят — а, да, точно.

— Доход был приличный, очень приличный или совсем неприличный?
— Хороший доход. Я не жалуюсь. И хорошая компания у нас с товарищем была. Переработкой сахара удачно занимались, большими объемами. Знаешь, было — попали. Потом поднялся. И снова попали. У меня вся жизнь как синусоида. Но с другой стороны, за одного битого много небитых дают. Мне кажется, что у всех так происходит. Просто уровни финансовой истории у каждого разные.

— Сентябрь-октябрь 93-го, уже глобальный путч, танки в Москве, «Лебединое озеро». Было ощущение, что страна катится в пропасть?
— Вообще не было страшно. Не заметил.

— Не включали телевизор и не видели «Лебединое озеро»?
— Включал. Ну, что-то двигаются там. Идет передел сфер влияния. И меня это меньше всего интересовало.

— Ваше отношение к Ельцину?
— Он какую-то свободу дал. Мужик. Человек исторический. В этот момент оказался там, сложное время было. Возможно, крамолу скажу: я плохо отношусь к тому, что развалился Советский Союз. Это история о том, что именно развалили. Это не было случайностью.

«Не все, кто занимается большим бизнесом, становятся олигархами»

— Когда и как познакомились с супругой?

— С Альмирой познакомился в 90-м году после армии. Она работала в универмаге «Уфа», а я там проходил, и как-то так разговорились. Завязалась дружба, а в 91-м году мы прочитали никах (бракосочетание в исламе) и стали жить вместе.

— В каких годах родились дети?
— В 95-м родился сын Тимур, которого не стало. И в 2005-м — дочка София.

— Какие ощущения при рождении первенца испытали? В какой момент осознали, что стали отцом? Моему сыну почти 2 года, и я пока, например, не понимаю, бремя ответственности на голову не свалилось.
— Когда молодой, все так, как ты и объясняешь. Спасибо большое моей супруге, что она делала и делает меня счастливым. Семейные вещи очень сложные. Про себя я могу спокойно лишнее сказать. А про супругу скажешь, и она спросит, для чего про нее наболтал (смеется). А зачем мне это?

— У вас был также ресторанный бизнес.
— Был, да.

— Один ресторан, два?
— В Сочи был ресторан, в Уфе неплохой. И казино было свое. Говорю, я большим бизнесом занимался.

— А почему не стали олигархом?
— Не все, кто занимается большим бизнесом, становятся олигархами. Я обеспеченный человек. Люблю зарабатывать, это нормально. Однако до олигарха мне как до луны.

— Платили за охрану или «крышу»?
— Нет, за «крышу» не платил. Я сам себя защищал.

— Личной охраны не было?
— Только в «Спартаке».

— Ваше отношение к оружию? Был тогда пистолет и насколько хорошо умеете стрелять?
— Я могу очень хорошо обращаться с оружием. В пятиборье стрельба из пистолета — один из видов. И в армии оружие — нормальное явление. У меня имелся пистолет и разрешение на ношение, так как было свое охранное агентство. Поэтому я спокойно мог этим заниматься.

— Каких только бизнесов у вас не было.
— Я не полностью являлся хозяином, а участвовал, у нас с друзьями это было совместно.

«Сейчас у меня более пенсионерский вид бизнеса»

— Сейчас остаются бизнесы или доход только от футбола?
— Остаются. Но это больше пенсионерский вариант, все на аутсорсинге. Мне отдают определенный процент и все. Поэтому что если заниматься, то надо самому, а это займет все время. Бизнес не должен иметь пустоты.

— Не появлялось мыслей завязать с футболом и уйти больше в бизнес?
— Все возможно. Может получиться так, что возникнут новые вызовы. Нельзя сказать, что всю жизнь буду в футболе. Завтра меня уволят откуда-то и скажут, что никому не нужен. Сидеть без дела я не буду.

— Вы играли в мини-футбол, но на уровне увлечений, пытались это дело продвигать.
— На любительском уровне играл, да.

— Затем руководство региона закрутило гайки, как я понял, и ваше стремление развить эту историю прикрыли. 2009^-й год, руководителем Башкортостана становится…
— Рустэм Закиевич Хамитов.

— Это открыло перед вами новые возможности. Были знакомы лично? И зачем решили идти на пост главы Федерации футбола республики?
— Я говорил уже, что обиделся. Столько дел сделал хороших, а это не нужно было. Но чего обижаться на людей, которые не хотели, чтобы футбол существовал в республике.

А потом приходит Рустэм Закиевич, и получается такой расклад. Мой товарищ Ринат Шайбеков оставался в футболе, в то время руководил «БИС-Динамо». Мне предложили вернуться. Я сказал: «Слушайте, неинтересно вообще. Бизнесом занимаюсь». И вот мы сидели-сидели, и они как-то меня вытащили на это. И все, завертелось, поехало. Навык у меня уже был, плюс навык бизнеса большой. И этот симбиоз, который я уже опробовал на мини-футболе… Федерация поперла вперед. Я возглавил ее потому, что понимал — клуб будет дальше двигаться. Надо было вместе это делать.

— «Уфа» уже существовала?
— Нет. Мы вместе это начали.

— Кто первый предложил: а давайте создадим «Уфу»?
— Шла открытая линия с президентом республики Рустэмом Закиевичем. Сергей Тыртышный, который затем был у нас пресс-атташе в «Уфе», задал ему вопрос, что он думает о футболе в республике. Рустэм Закиевич сказал, что футбол в такой мощной республике должен быть. Если в Казани есть, почему нет. Это стало стартом.

«Никому не пожелаю пережить своих детей»

— Тема, к которой в принципе сложно подступаться. Как пережили смерть сына?
— Никак. Это с тобой. Все. Это с тобой.

— В каком году его не стало?
— В 2014-м. 11 февраля. Сложно это все. Это ужас. Никому не пожелаю такого. Не должны родители переживать детей.

— Как вытягивали себя из этого состояния?
— Не хочу об этом. Это ужас. Надо дальше жить и все. Супруге тяжелее намного в этом плане.

— Почему?
— Она рожала. Все-таки женщины ближе к детям, мне так кажется.

— Как вы после этого изменились? Стали острее чувствовать, больше бояться собственной смерти?
— Бояться смерти не надо, нельзя, потому что она все равно придет. Это порядок вещей, так Всевышний создал. Вера позволит дальше двигаться. Не знаю… Мне кажется, для себя я сделал… не выводы… вещи… что-то для себя определил. Какие-то жизненные моменты.

— Вера в бога после такого пошатывается или, наоборот, укрепляется?
— Мне в это время помог мой близкий, мой духовный хазрат. Мой духовник, так я его называю. Валиулла. Он чуть моложе меня, но помог в тот момент. Так сложилось, что он мой проводник к вере.

— Но вера в Бога не пошатнулась?
— Нет, конечно.

Шамиль Газизов

— И последнее. Какое место сейчас в вашей жизни занимает футбол?
— Сегодня это то, чем я живу, кроме семьи. Понятно, что мои близкие и родные всегда будут на первом месте. Все остальное — это, наверное, футбол.

— Если бы завтра в России футбол запретили…
— Мы бы все равно им занимались. Однозначно.

БЛИЦ

— Любимый фильм
— «Ванильное небо». Мне кажется, там есть что-то, что интересно. И «Престиж» Нолана.

— Любимая музыка и песня?
— Мне нравится старый хороший поп, диско, «A-ha», еще что-то. Я же на этом вырос. А любимая песня – «Не стреляй» ДДТ.

— Любимая страна для отдыха
— Мальдивы очень нравятся. Лететь далеко, но там кайф. Океан классный. Неплохо для пляжного отдыха.

— Любимый город
— Уфа, конечно.

— Любимый футбольный клуб
— Для меня есть родной клуб. Это клуб, в создании которого я участвовал. Это «Уфа». Этого не вырвать. Но сейчас я руковожу махачкалинским «Динамо» и все свое время отдаю этому клубу. На сегодняшний день он для меня самый любимый и самый родной.

Любимый игрок
— Месси.

— Любимый тренер
— Думаю, Лобановский.

— Любимая марка машины
— Сейчас на китайцев смотрю. Там вообще что-то сумасшедшее делают. До этого нравилась марка BMW. Последние 10 лет — «Mercedes», пусть эта марка будет любимой.

— Любимое блюдо
— Бэлиш. Это пирог, который делается как эчпочмак, только большой.

— Любимый напиток
— Даже не знаю, я водичку люблю.